Невидимый свет - Алексей Андреевич Попович

– Офелия имела неосторожность отказать одной богатой клиентке. Для баронессы это была крайне важная сделка. Богатая дама выдвинула неприемлемые условия. Офелия лишь следовала инструкциям и не имела права нарушить регламент. Богачке было отказано в кредите. Она дико возмущалась и высказала все претензии баронессе. Атмфирц, известная своим жёстким нравом, приказала наказать Офелию кнутом. Представьте себе, какое варварское наказание! В наше время это просто неприемлемо, но никто не имел права ослушаться приказа баронессы. По крайней мере, так считала она сама.

Её сын был с ней заодно, что называется «яблоко от яблони». Увидев, как разбита моя возлюбленная, я осознал, что не позволю этому продолжаться и дальше. Я написал большую жалобу в местную комиссию, следившую за рабочей обстановкой в городе (после волнений и восстаний рабочих были приняты меры для охраны прав и проверки рабочей среды на пригодность для людей). Письмо даже попало в профсоюз, где банком вплотную занялись.

Однажды я встретил сынка баронессы. Это был высокий и сильный человек, но совершенно обделённый здравомыслием. Мать манипулировала им, играла, как хотела, поручала грязную работу.

– И что вы сделали, когда встретили его?

– Во мне взыграла обида. Эти увечья на теле Офелии. Они стояли у меня перед глазами. А чудовище, сделавшее это, было в тот миг передо мной. Ехидная улыбка, блеск змеиных глаз, всё это довело меня до кипения. Я нанёс ему удар локтем, который пришёлся ему в грудь. Он согнулся и вдруг, не удержавшись на ногах, упал.

Совсем рядом были развалины старого дома. Повсюду острые углы и штыри. В одном месте было так небезопасно, что когда он опёрся чтобы встать, в него вонзился острый железный прут и проткнул его насквозь. Старая постройка не выдержала его давления.

– О боже… что вы почувствовали? – девушка испуганно глядела на своего собеседника.

– Я не желал ему смерти. Я лишь хотел, чтобы он почувствовал ту боль, которую причинил моей любимой. Я был в недоумении от того, от жестокости его обращения с Офелией.

– Что вы сделали потом? Что было дальше?

– Я подлетел к нему, оттащив от злополучной стены. Ощупал его пульс и проверил сердцебиение. Было уже слишком поздно. Острый штырь слишком глубоко вошёл в тело. Как же я заблуждался, когда думал, что насилием можно что-то решить! Дотащив его до госпиталя, я сел в коридоре и стал ожидать. Хотя чего я ждал? Мне было прекрасно известно, что он мертв, и я лишь хотел успокоиться, прийти в себя после этого происшествия.

– Наверняка полиция устроила разбирательство?

– Конечно, было. Я рассказал всё как есть и меня обязали выплачивать деньги баронессе за потерю сына. Деньги не вернули ей сына, но таково было решение суда. Баронессе было мало. Она хотела мстить.

– Она что-то сделала?

– Наняла человека. Это был известный и разыскиваемый убийца, как потом выяснилось. Чтобы сделать мне больно, баронесса приказала ему убить не меня, а Офелию. Из-за моей глупости, моей непростительной ошибки. Я сгубил её!

– Вы… ведь лишь хотели как лучше. Откуда вам было знать, что всё обернётся жестокой расплатой.

– Её сгубили мои поступки. Своими глупостями я привёл её приговор в исполнение. С того дня я дал себе обет. Ни одна другая женщина не заменит мне мою единственную возлюбленную. Я поклялся всегда хранить ей верность. Несмотря ни на что, хранить память о ней и времени, что у нас с ней было. А значит мой крест – это одиночество, я наказан самим собой. Расплата за мои прегрешения – вот смысл моего существования.

Память о её светлой душе должна жить. Для того я и создаю эту куклу. Я хочу воссоздать Офелию, только тогда получу прощение, тогда смогу освободить душу от презрения к себе. Когда это произведение будет готово, в ней воскреснет моя возлюбленная. Это день будет прекрасен, бездушное станет живым, вновь заставив меня искреннее радоваться. Руки Офелии будут, как прежде, меня обнимать и я почувствую их тепло снова, хоть на долю секунды. Ничего больше мне и не надо.

Глава 10

Через сны проникает радость,

Но и печаль проливают они.

И приторное теряет сладость,

И теряют свою яркость огни…

Жули ещё долго сидела на месте, не шевелясь, поражённая услышанным от Графа. Её поразило то, с каким трагизмом Мортимер рассказывал обо всём произошедшем. Помнил всё, будто это произошло вчера! Граф не хотел забывать, работая над механизмом, насколько значимым следом запечатлелась эта история.

Девушка по-прежнему сидела неподвижно, не решаясь ничего сказать. Теперь, спустя столько времени, ей стали понятны мотивы и печали Графа. Все тайны открылись перед дней и лежали словно на «блюдечке». От этого Жули стало легче, душа была свободна от терзаний. Но вдруг до неё дошла одна простая истина.

Она не сможет ничего изменить для Мортимера. Что бы девушка ни сделала, что бы ни сказала, ей не забрать себе его печаль, а значит всё бессмысленно. Вернуть возлюбленную Графа она не в силах, а значит всё тщетно. Страх обуревавший её, отступил, освободив место для уныния и печальной улыбки.

– Если это всё, что вы желали услышать, то я должен попросить вас меня покинуть. Мне нужно разобраться в том, что я сейчас вновь испытал. Для этого я должен быть один. Мне нужно утихомирить разум. Может, даже поспать.

– Как вам будет угодно. Не желаете чего-нибудь? Может почта или мелкая канцелярия? Чем-то я могу помочь.

– Пожалуй, кое-что мне нужно. Сходите в участок и спросите там Карла Шпица.

– Вас интересует что-то конкретное?

– Расспросите его насчёт хода расследования. Быть может, они с Шульцем что-то нашли.

– Вы думаете, они поведают простой служанке такую информацию? Сомневаюсь, что они станут говорить со мной об этом.

– Глупые предрассудки! В случае чего, скажите, что я жду Карла лично в своём кабинете и хочу узнать все подробности.

Девушка удалилась, а уставший Граф уснул. Довольно странно, но сны Мортимеру снились редко. Поэтому каждый сон был чем-то особенным и никогда целиком не повторялся. Это как история, которая единожды рассказана и надолго врезается в память. Сон, который приснился ему на этот раз, был сумбурным. Вокруг него всё тряслось, объекты казались какими-то фальшивыми. Всё это ему напомнило что-то вроде комнаты кривых зеркал, поскольку всё было уродливым, неестественным и неправдоподобным.

Среди странного, тихого места, возник вполне явный и чёткий образ. Это снова был тролль. Даже во сне Мортимер почувствовал, что этот персонаж ему хорошо знаком. Сон Камфольда! Их сны были переплетены, став единым целым, представив полную картину событий. Выходит, что для понимания трактовки сна, нужно было соединить две части головоломки. Всё начало становиться на свои места.

Мортимер отчётливо видел тролля. Дыхание его было сбитым. Его что-то душило. То была странная сила, походившая на тень, которая обвивала шею существа. Гигант хватался за всё вокруг, пытался избавиться от удушья, но ничего не помогало. И видимо, осознавая, что надежды не остаётся, он завопил что-то неразборчивое. В этих словах была очередная загадка. Тролль хотел что-то донести, хранил в недрах сознания секрет, за знание которого, по-видимому, подвергся смертельной опасности.

Чудовище сделало рывок, на мгновение, оттеснив удушающую силу от горла. Толстенными ногтями он принялся скрести по камню. Он не просто скрёб, а писал. Это были настоящие слова, но только на непонятном языке. Буквы выглядели странно, крючковатые и сгорбленные, словно неприятные живые существа. Надпись была такая: